— В закоулке, между монастырем и зданием судебных установлений, какой-то барин, в пальто необыкновенного покроя, ругал Витте и убеждал рабочих, что
бумажный рубль «христиански нравственная форма денег», именно так и говорил…
В 1789 году
бумажный рубль ходил еще по 90 копеек, а во внешней торговле, по свидетельству Щербатова, наш рубль серебряный стоил уже 36 штиверов, то есть 72 копейки, «а прибавя к тому еще 10 копеек промену, учинит, что рубль 10 копеек стоит 36 штиверов», то есть что на заграничных товарах мы постоянно теряли 38 %.
А между тем выпуск ассигнаций продолжался; в последние шесть лет царствования Екатерины выпущено их еще на 57 мильонов, и вследствие того
бумажный рубль, стоивший в 1790 году 89 коп., в 1792 году стоил уже 79, в 1794–71, а в 1795–68, между тем как серебряный рубль поднялся во внутреннем обращении до 146 коп.
Неточные совпадения
В этой коробочке
бумажных денег было
рублей сорок.
За «золотыми» столами, где ставка не меньше пяти
рублей, публика более «серьезная», а за «
бумажным», с «пулькой» в двадцать пять
рублей, уже совсем «солидная».
Глядели с новым чувством, почти с изумлением на ее голые, красные, толстые руки, на смятую еще постель, на
бумажный старый, засаленный
рубль, который Катька показала им, вынув его из чулка.
Но вдруг произошло событие, по случаю которого Ахилла встрепенулся: событие это была смерть карлика Николая Афанасьевича, завещавшего, чтоб его хоронили отец Захария и Ахилла, которым он оставил за то по пяти
рублей денег да по две пары чулок и по ночному
бумажному колпачку своего вязанья.
За ужином все напились до-пьяна, даже и женщины. Володин предложил еще попачкать стены. Все обрадовались: немедленно, еще не кончив есть, принялись за дело и неистово забавлялись. Плевали на обои, обливали их пивом, пускали в стены и в потолок
бумажные стрелы, запачканные на концах маслом, лепили на потолок чертей из жеваного хлеба. Потом придумали рвать полоски из обоев на азарт, — кто длиннее вытянет. На этой игре Преполовенские еще выиграли
рубля полтора.
Он уже не знал, на кого роптать; все хороши — начальник его не порицал и не преследовал, а даже показывал, что очень доволен его усердием; и «косоротый» ему не предлагал пачек с
бумажною полоской, а давал только то, что следует, и даже вслух приговаривал: «извольте столько-то
рублей и копеек», и в «гастрономию» его не приглашали, но ему день ото дня становилось все тяжелее и невыносимее.
Когда вошел в казначейскую комнату Николай Фермор, «косоротый» придержал его, пока два случившиеся здесь офицера вышли, а потом предложил ему для учинения расписки казенную книгу, а когда тот расписался в получении следовавших ему казенных денег (кажется, что-то около сорока
рублей), тогда казначей подал ему эти деньги и затем, спустя левую руку в стоявшую возле него корзину, подал пачку ассигнаций, перетянутую желтою
бумажною полоской.
— Будут-с капиталы! Всякому купцу, который думает завести фабрику около Москвы, где он должен будет платить по четыре
рубля серебром за сажень дров, конечно, выгоднее будет устроить фабрику у меня в именье, где я поставлю ему за
рубль серебра сажень, или, лучше сказать, я не дам этого никому, я сам устрою завод — стеклянный, хрустальный,
бумажный, какой вздумается, и наперед знаю, что буду получать огромные барыши.
— Ходил на Гребновску, — начал Василий Петрович, отирая синим
бумажным платком раскрасневшееся и вспотелое лицо. — Со вчерашнего, слышь, только дня торговля у них маленько зашевелилась. Про цены спрашивал — сказали, по два
рубля по сороку продают.
Поторговались. Шандал куплен за
рубль пятнадцать копеек. Нести его очень неловко. Иван Алексеич опять перешел улицу, поравнялся с
бумажными лавками в начале «глаголей» гостиного двора. Захотелось вдруг купить графленой бумаги и записную книжку. Это еще больше его затруднило; но он успокоился после этих новых покупок.
Стр. 188.…с каким «лажем» будут приниматься ассигнации.–Ассигнации —
бумажные деньги, стоимость которых была ниже стоимости серебряных. Курс ассигнаций колебался и только с 1839 г. стал неизменным: 1
рубль серебром равнялся 3 1/2
рублям ассигнациями. Поэтому существовал двойной счет — на серебро и на ассигнации. Производя оплату ассигнациями, приходилось прибавлять разницу, которая называлась лажем.